Эпоха наша счастливо преодолела тот спиритуализм, который был ближе к духу платонического дуализма, чем к духу Евангелия. В наше время достигнуто лучшее понимание догмата воскресения мертвых — в нем уже не пытаются видеть лишь простое раскрытие идеи природного бессмертия, не привносящее в нее существенно нового содержания.
Многие же из тех, кто, активно занимаясь проблемой спасения неверных, думали разрешить ее, либо используя традиционное различие между «телом» и «душой» Церкви, но делая это его порой так неаккуратно, что практически полностью разделяли два эти понятия; либо различая «Церковь юридическую» и «Церковь любви», Leibkirche и Geistkirche, «иерархическое сообщество» и «сообщество благодати»; или же — а к этому сводятся все предыдущие пары — видимую реальность Церкви как института и реальность менее очевидную, но более пространную, мистического тела. При этом второй член каждой пары ставился, как правило, в отношения зависимости от первого или даже «мистического тождества» с ним. То есть эти различия ни в коем случае не абсолютизировались. Диктовавший их дух не имел ничего общего с тем, который заставлял противопоставлять церковное сообщество невидимой Церкви так же, как противопоставлены друг другу божественное и человеческое. Различие «души» и «тела» Церкви еще недавно фигурировало в самых хрестоматийных трудах и даже последовательно включалось в некоторые из наших катехизисов Особенность рассматриваемых различий заключается в том, что они возникли в ходе размышления над насущной проблемой — такой, что занимающийся ею богослов не вправе ни уклониться от окончательного ее разрешения, ни разрешить ее в отрицательном смысле. Чаше всего находимое с привлечением этих различий решение бывало по сути правильным, можно даже сказать — единственно верным. Позже оказывалось достаточно слегка исправить несколько слов, сохранив остальное в первоначальной форме, чтобы придать решению приемлемый вид. Все это, однако, не делает различия менее неловкими. Терминология этих различий слишком нетрадиционна, породившие их установки — слишком субъективны. Они недостаточно защищены от неверных интерпретаций и от злоупотребления ими. Они в лучшем случае лишь касаются порога той самой важной из истин, которую апостол Павел выразил в таких простых и таинственных словах: Corpus Christi, quod est Ecclesia (Тело Христово, которое есть Церковь) и одно из следствий которой состоит в том, что спасение дается только и исключительно через Церковь.
Именно эту истину и должна была утвердить в христианском сознании, преодолев «напрасные опасения», энциклика года Mystici Corporis Christi, которая, в свою очередь, была подготовлена целым рядом превосходных работ, увидевших свет главным образом в предшествовавшие полтора десятилетия.
