Эпоха наша счастливо преодолела тот спиритуализм, который был ближе к духу платонического дуализма, чем к духу Евангелия. В наше время достигнуто лучшее понимание догмата воскресения мертвых — в нем уже не пытаются видеть лишь простое раскрытие идеи природного бессмертия, не привносящее в нее существенно нового содержания.
Когда христиане первых веков говорили, принимая библейско- павлианский образ, о «Церкви святых», они были далеки от внушенной гордыней концепции такой Церкви, великой или малой, в которую бы входили лишь чистые, а также — говоря о «Церкви небесной», отнюдь не оставляли без внимания условия ее земного существования. Они никоим образом не противополагали Церкви иерархической какого-либо духовного собрания и именно в ней видели «истинную Церковь», то есть Церковь Нового Завета, идеальную и конкретную в одно и то же время. Тем самым они выражали убежденность, что каждый входящий в нее посвящен Богу, свидетельствовали о своей вере в плоды крещения и о твердом осознании того, что вся жизнь христианина, «призванного святого», должна развиваться как продолжение начатого в нем. Также вслед за апостолом Павлом они объявляли, что звание христианина обязывает к святости. Тут с их стороны не было недостатка человеческого опыта, ни, в отличие от сектантов, презрения к массе. И хотя в принадлежащих им текстах встречаются места, подчеркивающие противоречие между исповеданием христианства и состоянием греха, они отчетливо представляли себе, что в самой себе Церковь «без греха», тогда как в членах своих — «не без грешника». Они говорили словами святого Амвросия: «Non in se, sed in nobis vulneratur Ecclesia» («Не в себе, но в нас повреждается Церковь»), но и его же словами добавляли, показывая понимание того, что и в нас Церковь остается Церковью: Caveamus igitur, ne lapsus noster vulnus Ecclesiae fiat («Остережемся же, дабы наш грех не стал повреждением Церкви»). Ecclesia sanctorum (Церковь святых) понималась ими, подобно христианской реальности в целом, выражением средоточия которой она является, преимущественно в эсхатологическом значении: это отнюдь не следует понимать так, что она рассматривалась как принадлежащая сугубо будущему — ведь эсхатологическое присутствует в настоящем ничуть не в меньшей степени, чем трансцендентное — в реальности земного мира: эсхатологическое служит основой настоящему, задает ему цель, дает ему питательную среду и выявляет дремлющие в настоящем силы — однако они осознавали, что полностью осуществится она лишь в пакибытии. «Церковь святых» на земле — только предвосхищение; она была бы простой иллюзией, когда бы не была надеждой: sperandarum substantia rerum (осуществление чаемого).
