Церковь есть тайна, но также и таинство. Будучи «совокупным местом таинств христианских», она в то же время сама есть великое таинство, которым держатся и которым животворятся все прочие таинства. Она — таинство Иисуса Христа на земле, подобно тому, как для нас Сам Христос, в своем человечестве, есть таинство Бога.
Возможно, конечно, что эти «предчувствия» просто не очень удачно выражены Бердяевым, да и самим Иоахимом Флорским. Возможно, их следует понимать в том смысле, что «новый эон», наследующий нашей «дряхлой агонизирующей эпохе», явится лишь по скончании нынешнего мира, поскольку они говорят также о возникающих в нем «новых отношениях человека с космосом» и о том, что «мессианские ожидания не могут оправдаться в истории, но лишь за ее пределами». Возможно, наконец, что, как у Бердяева, так по крайней мере и еще у некоторых авторов, пророческие провозвестия — не более чем стилистический прием, с помощью которого подчеркивается необходимость постоянного обращения к Духу — дабы иметь силы противостоять гибельной трясине внешнего бытия... Вопреки питаемым подобного рода предчувствиями миражам, нужно четко осознавать: времена пророков миновали безвозвратно. Сегодня истина нам дана в знамениях, и, пока мы существуем в мире сем, данное состояние не может быть сколько-нибудь существенным образом преодолено. Чем меньше мы осознаем это, тем больше отклоняемся от надежды к мифу.
