Как же соблазняемся мы о Матери нашей, вместо того чтобы любить ее! Среди наших соблазнов есть весьма жестокие, но явные; есть и скрытые, но более коварные. Они существовали всегда, и нашему времени свойствены свои особенные соблазны.
Гораздо более серьезный вопрос — а не сопряжена ли наша неуспокоенность со своего рода робостью, недостатком внутренней уверенности, тайной неприязнью к церковной традиции? Стремясь избавиться от устаревшего сознания, борясь против подагры и склероза, не подхватываем ли мы попутно какую-нибудь детскую болезнь? Не является ли на самом деле то, что мы принимаем за пробуждение индивидуальности, плодом слепого увлечения? Не судим ли мы обо всем с поверхностно «современной» точки зрения? Не начинают ли нас ослеплять ценности мира сего? Не складывается ли у нас постепенно комплекс неполноценности по отношению к тем, кто воплощает в наших глазах мирской соблазн? Не начинаем ли мы поддаваться мысли, что то, что должно быть для нас свято, является таковым лишь в глазах несчастных слепцов? Не позволяем ли мы по недомыслию поработить себя «житейской гордыне»? Короче говоря, не позволяем ли мы, еще оставаясь несгибаемыми в вере, так сказать, согнуть нашу веру в ней самой?
