Весьма примечательно, что сомнения, которые испытывают иные верующие по поводу Церкви, часто относятся и к Деве Марии. Точнее, критические замечания эпохи Реформации по поводу католической идеи Церкви распространяются также и на католический культ Марии.
Авторы эти вовсе не стремились достигнуть высокой степени научной объективности в области, которая в принципе не может выдвигать подобных требований. Они в значительной степени — тем более значительной оттого, что речь идет о проникновении в столь глубокую истину,— доверяли своему собственному опыту. Им было достаточно, придерживаясь границ веры и неизменно исходя из ее аналогии, достичь возможно большей чистоты «разумения» и придать ему наиболее взвешенный и удобный для передачи другим вид. Им нужно было лишь почувствовать в руке ключ, который позволил бы открыть для проповеди Тайну, заключенную в каждой строке священного текста. Для этого с их стороны, наряду с твердой убежденностью в единстве Книги, требовалось развитие синтетической мысли, вопреки видимости противоположного, явленной в частностях. Хаотичное или упорядоченное многообразие их образных толкований легко может создать у нас впечатление мозаики: в действительности же оно вовсе не делает их концепцию духовного понимания фрагментарной. Каждая деталь обретает для них ценность лишь внутри единства, не как отдельный фрагмент, но как частный знак — и им известно, что тайна Писания едина в прообразе и отображении. Здесь причина того, что столь часто «посредством искажения толкования, мнимого или действительного», обращая внимание лишь на искусственно разобщенные детали, «подчас столь невероятные», они достигали — и с какой глубиной! — «истинного смысла». Videte, fratres, quanta est unitas Scripturarum! (Узрите, братия, каково единство Писаний!) Videte quomodo abyssus abyssum invocat, quomodo diversa Scripturae capitula sibi conveniunt! (Узрите, каким образом бездна бездну призывает, каким образом различные главы Писания соответствуют друг другу!). Для того, чтобы поиск тайного смысла не был обманом или пустым развлечением, необходимо, чтобы существовала реальная связь между каждым комментируемым фрагментом и Бытием Христовым. В том, что она существует, первые экзегеты были так же уверены, как и мы. Лишь принцип аналогии веры позволял им чутко улавливать эту связь, и лишь тогда, когда господствовало сознание единства Откровения, этот принцип обретал наибольшую силу.
