Церковь есть тайна, но также и таинство. Будучи «совокупным местом таинств христианских», она в то же время сама есть великое таинство, которым держатся и которым животворятся все прочие таинства. Она — таинство Иисуса Христа на земле, подобно тому, как для нас Сам Христос, в своем человечестве, есть таинство Бога.
Так же, и еще в большей мере, оно возвещалось самой жизнью. Ведь именно живя евангельским Духом, Церковь являет Христа и источает Имя Христово словно святое миро. Христиане, о которых повествуют Деяния, в совокупности своей не были — в истинном смысле этого слова — апостолами. Все они, тем не менее, в меру своей истинной принадлежности к Церкви, имея «одно сердце и одну душу», внесли вклад в распространение на земле нового Огня. Их «союз братской любви» поныне остается лучшим свидетельством и обладает сильнейшей при-тягательностью. «Церковь,— говорил святой Игнатий Антиохийский,— это хор; епископ правит этим хором, который, подобно хорам небесным, не умолкает ни днем, ни ночью». Здесь, безусловно, имеются в виду литургические собрания, которые в свою очередь, по мысли святого Игнатия, символизируют собой иной хор, более интимный, но в то же время и более всеохватный, «хор единодушной любви, воспевающий Христа». Те per orbem terrarum sancta confitetur Ecclesia (Тебя по всему свету исповедует святая Церковь).
Когда хор этот делается слышимым, ничто не может устоять перед его очарованием. Дом Божий воздвигается в пении: cantando aedifica- tur. «Живые камни» собираются и выстраиваются, призывая друг друга к радости:
Congaudientes jubilemus Harmoniae novum genus
concordi melodia; Deponamus vetus onus, Dulcisque resultet sonus ex nostra concordia!
(Возрадовавшись, вместе воспоем Новый род гармонии согласной песнью; Сложим ветхое бремя, Да разнесется сладостный звук от согласия нашего!).
