Церковь есть тайна, но также и таинство. Будучи «совокупным местом таинств христианских», она в то же время сама есть великое таинство, которым держатся и которым животворятся все прочие таинства. Она — таинство Иисуса Христа на земле, подобно тому, как для нас Сам Христос, в своем человечестве, есть таинство Бога.
И тогда любовь, переполняя собой собрание, изливается за его пределы, стремится «петь со всею землей». Отзываясь на всякий призыв, внимая всякому несчастию, она протягивает руки всем, ктр «пребывает в сени смертной»,— и вот уже они, пробужденные звуками ее лиры, поднимаются и идут ей навстречу... Через Церковь Свою Христос являет себя новым Орфеем. Расточая внимающим Ему Свое пасхальное ликование, которое обращается «новой гармонией», Он дарует им такую чудесную силу, что «все они хотят петь». Вырывая их из ветхости зла и боязни, Он вкладывает во все уста ту вечно новую песнь, что всем людям дает понять, сколь благо иго и сколь легко бремя Его. Иго и бремя Его освещают ясным светом ночь мира сего, орошают живительною росою иссохшуюся пустыню. Говоря словами святого Григория Нисского, когда христианское сообщество хранит верность Тому, Кто собрал его, дабы обитать посреди него, каждому дается через Супругу лицезреть красоту Супруга. И каждый тогда может преклониться перед тем, что пребывает сокрытым от всякой твари. Согласно апостолу Иоанну, никто не видел и не может увидеть Бога; но, по свидетельству Павла, Он соделал из Церкви созидающееся в любви Тело Свое. В облике Церкви отражается Его собственная красота, и, значит, верные могут через нее возвыситься до Невидимого. Подобно тому, как глаза не могут смотреть на солнечный диск, но легко рассматривают его отраженным в воде, созерцая лик Церкви, очи сердца видят в нем, как в чистейшем зеркале, Солнце Правды.
