Весьма примечательно, что сомнения, которые испытывают иные верующие по поводу Церкви, часто относятся и к Деве Марии. Точнее, критические замечания эпохи Реформации по поводу католической идеи Церкви распространяются также и на католический культ Марии.
Однако сходство Церкви с Марией не исчерпывается лишь освящающим материнством. Если рассматривать Церковь с другой точки зрения, как сообщество святых или освященных, сравнение остается не менее плодотворным.
Если правда, что Церковь понемногу, сквозь невзгоды и бури привременной жизни, воссоздает рай начала времен, то первой частицей этого воссозданного рая, который прекрасней прежнего, является Дева Мария. Если правда, что мир был сотворен для Церкви, то в той же мере он был сотворен и для Марии. Если правда, что основание Церкви — в вере в ее Господа, то в часы Страстей именно Мария силою своей веры поддерживала и несла на себе все здание Церкви, подобно крепи из нетленного дерева; когда она предстояла Кресту, вся Церковь предстояла в ней; вечером Страстной Пятницы, когда вера остальных была помрачена, она одна составляла своею по-прежнему непомраченной верой Церковь Иисусову, а в долгие часы ожидания Страстной субботы, когда Христос почил во гробе, вся жизнь мистического Тела сосредоточилась, сохранилась в ней, в ее сердце. Если Церковь — девственная Супруга и верность ее без порока, то Мария, «вернейшая душа из всей Церкви, поистине может называться Супругой». Если Церковь в святых своих может быть духовно названа матерью Христовой, как Сам Он провозгласил некогда, то Мария благодаря совершенному послушанию воле Отца должна первой удостоиться этого имени. Если Церковь соединилась с Духом Святым, вплоть до того, что обозначается, подобно Ему, символом голубя, Мария разделяет с ней это право — она также «таинство Иисуса Христа», а сердце ее — «живое Евангелие». И та и другая — «дева верная», «непорочная».
